О ёжиках

[undertheskysoblue]

Автор:  Салкарда
Название: "О ёжиках"
Тип: джен
Рейтинг: PG
Размер: мини
Статус: закончено
Персонажи: Николас, ОС-ы, Ваш Паникёр фоном
Примечание 1: написано в рамках цикла "Пояс Златовласки"
Примечание 2: преканон, Established Relationship
Примечание 3: на Гансмоуке нет ёжиков. И дикобразов тоже.
Предупреждение: АУ и ООС ходят парой
Полцарства за вычитку Т_Т

1381 слово

Сперва туман поднялся Николасу по грудь. Николас утонул в нём, словно старый корабль в заливе. Валуны и пологие песчаные холмы теперь виднелись одними верхушками, поплывшими, точно айсберги в море. От Элли в тумане осталась одна светлая макушка с хвостиком-пальмой на вершине. Элли – золотисто-белая и маленькая – плыла в тумане рядом, точно Четвёртая Луна, в облаке света ручного фонарика.
Николас видел море и айсберги только в видеофильме о Земле, но вспомнил почему-то сразу же.
Потом туман поднялся выше, проглотив сперва светлую макушку девочки и Николаса, а потом и, наверное, холмы с валунами – их уже, впрочем, не было видно. Осталось тусклое свечение фонарика – Элли теперь казалась глубоководной рыбкой-удильщиком – от которого не было никакого толку.
Николасу всегда хотелось посмотреть туман изнутри. Оказалось – смотреть не на что. Не было видно ровным счётом ничего, было только темно и мокро.
– Как ёжик в тумане, – сказали вдруг справа от Николаса.
Нервные клетки, должно быть, отмерли сразу целым стадом. Ему стоило немалых усилий не схватиться за пистолет и не выпалить, ориентируясь на звук. Пришлось выдохнуть, напомнить себе, что это свои, и тогда уже с чистой совестью расслабиться.
– Не подкрадывайся! – сказал он, пытаясь найти взглядом светлое пятно фонарика в руках идущей рядом девочки.
Элли издала невнятный звук – не то всхлипнула, не то хихикнула. Мешочек с ящерицами глухо шлёпнулся на влажный уже песок, запрыгал, его содержимое заверещало и заметалось, словно в мешке минимум оказались разом четыре кошки, а не с десяток мелких шестиногих рептилий.
– Заблудились, – резюмировала она. – По-любому. Привал, пока не определим направление, дальше не идём. Не хочу куда-нибудь свалиться.
– Без сопливых скользко, – ответил Николас.
Чтобы понять, что огни костров в лагере и общее направление они потеряли в наползшем тумане, не надо было быть семи пядей во лбу. Достаточно было обладать одной извилиной и чувством самосохранения.
– Хреново, – буднично сказала Элли.
– Я догадался.
Кругом, естественно, ничего не было видно, кроме тёмной холодной кисеи тумана, светлевшей где-то высоко над их головами, под светом трёх ущербных лун. И не слышно. И даже из запахов остался только какой-то отвратительно сырой, от которого в носу свербело и хотелось чихать. Так пахли шкуры лососей и туман. Мысль о последнем заставляла уже помянутое чувство самосохранения биться в истерике.
– Напомни, – буркнул Николас себе под нос, – какого чёрта я попёрся за тобой в пустыню в незнакомом месте?
Вопрос был риторический. Видимо потому Элли его проигнорировала.
– Можем попробовать идти вдоль холма. Или заблудимся, или выйдем к своим.
Николас сомневался в выполнимости подобного предложения. Элли, видимо, тоже. Не хватало только наткнуться на мирно отдыхающего на поверхности песчаного червя. Или лосося.
– Или попробуем разжечь костёр.
В карманах у Николаса были, помимо всего прочего, спички и таблетка сухого спирта. У Элли, если хорошенько порыться, нашлась бы куча деталей, запчастей, гильз, патронов, бумажек и прочего сейчас бесполезного мусора. На полноценный костёр этого бы не хватило. К тому же, в тумане можно было и не пытаться поддержать едва теплящийся огонёк, от которого света было бы не больше, чем тепла.
– Или можно стрелять в воздух – услышат и хотя бы придут посмотреть, кто тут устроил пальбу. Мастер Грегори наверняка всех на уши поднимет, если увидит, что я пропала.
Николас в этом сомневался. В лагере, должно быть, спали все, кроме часовых, а те бы не стали ради двух малолетних идиотов, убежавших ловить ящериц, будить кого бы то ни было и прочёсывать в густом тумане малоизвестную местность.
Впереди в тумане проступили контуры чего-то большого и тёмного. Николас вытянул руку, наткнулся на твёрдую шершавую поверхность, соскрёб ладонью тонкие веточки сухого лишайника. Перед ними был валун.
– Или можно так. Ло-оша-адка-а, – внезапно заорала Элли, растягивая гласные.
Где-то недалеко загремело – видимо камни поехали со склона. Таинственная лошадка безмолвствовала.
– Спятила? – шикнул на неё Николас. – Чего орёшь?
– А что делать? – спросила девочка.
В темноте что-то шумно вздохнуло – Николасу стало нехорошо от мысли об отдыхающих на поверхности песка лососях. В туман они это дело любили.
– Сидеть до утра, туман спадёт и дойдём, – сказал Николас.
Идея была хороша тем, что до рассвета оставалось ещё часа два, а до падения тумана все четыре, если не больше. А плоха тем, что с рассветом колонна грузовиков должна была продолжить движение к стенам Нью-Майами, невзирая на отставших и заблудившихся.
– Ну извини, – примиряющее сказала Элли. – Захотелось просто. Атмосфера…
Где-то совсем близко о камни чиркнуло что-то плотное и определённо тяжелое. Глухо ухнуло, чвакнуло, заскрипел мелкие камешки.
– Сидеть молча, – ткнул он пальцем в лоб Элли. Девочка сползла по валуну на песок, потирая лоб. – А то разбудишь лосося.
В память Николаса о первой и единственной встрече с отвратительной тварью врезалась только одна сцена: щупальца лосося, не до конца ушедшего в песок и трепыхающегося, точно настоящая рыбина, оказавшаяся на суше, да доктор Майкл, суетливо мельтешащий перед онемевшими от такого зрелища безопасниками с воплями: «Не троньте эндемика! Он вымирающий вид!» Какие воспоминания сохранились у Элли – той ещё любительницы бутербродов с мясом песчаной рыбки – Николас не знал, но судя по тому, как быстро она замолчала, хорошего в них было мало.
– И пистолетом его не отпугнуть, – добавил Вольфвуд тихо.
– То, что у тебя есть автомат, не делает тебя автоматически вершиной пищевой цепочки, – важно кивнула Элли. И добавила печально: – Ну где же лошадь?
Они помолчали. В густом тумане тонули звуки и образы. Говорить не хотелось. Хотелось сесть спиной к тёплому валуну рядом с Элли, молчать и не думать про туман и лососей. Хотелось думать про загадочную лошадь.
Николас плыл в густом сумраке, как утонувший корабль. А рядом огоньком рыбки-удильщика светился фонарик в руках Элли.
– Ё-о-ожи-и-и-к! – вдруг послышалось откуда-то слева. Очень издалека. – Сюда-а-а! Е-е-е!
Туман проглотил окончание фразы. Или это был лосось.
– Лошадка! – оживилась Элли.
Метрах в десяти от них тоже кто-то оживился – шумно шлёпнуло, с хрустом и шелестом проползло, скребя и чиркая тяжёлым телом по камням. Страшно отчего-то не было. Наверное, туман съедал не только запахи, но и страхи.
– Пойдём, – сказал Николас, поднимаясь. – А кто такой ёжик?
– Ёжик? – переспросила Элли. – Ну зверь такой, с иголками, – то ли сегодня был не день Николаса, то ли не день его и без того не богатой фантазии, но представить такую тварь он не смог. – Маленький, – посомневавшись, добавила девочка. – Бегает, – и показала пальцами что-то, напоминающее ноги бегущего человечка. – А, давай нарисую.
И, присев, Элли принялась чертить что-то пальцем на песке. Тварь выходила плохо видимая – мешал туман, из-за которого Николас даже свои ноги видел двумя смутными пятнами – и оттого устрашающая.
– Зря стараешься, в тумане всё равно ничего не видно, – буркнул Николас. – Даже собственные ноги.
Загадочный ёжик отказывался представляться наотрез. Даже с подспорьем в виде рисунка он отчего-то напоминал песчаного червя с палочками-ножками по всей спине.
– Ну он такой, вроде кошки, только вместо шерсти такие колючки, как будто щётка, – замахала руками Элли – светлое пятно фонарика запрыгало в сумраке. – А если побольше и иголки как у метёлки, то это уже дикобраз.
И тут же заорала:
– Ло-оша-адка-а-а!
– Ёжик! – сразу откликнулись из тумана.
Они побрели на звук. Мешок с ящерицами Николас нашарил в темноте – зря ловили, что ли? – и теперь нёс сам. Элли шла следом, держась за рукав его куртки и спотыкаясь о камни под ногами. Каждые двадцать шагов они останавливались и девочка звала неведомую лошадку. Спросить, что это и как оно относится к ёжикам, Вольфвуд стеснялся.
За их спинами шумно вздыхал и шлёпал по камням щупальцами лосось. Он плыл в тумане, точно затопленная субмарина. Лосось был глух, ему не было дела до ёжиков, лошадок и чужих криков.
А ещё через десять минут «ёжик» и «лошадка» встретились у вынырнувшего из тумана борта фургона. Последнего в длинной автомобильной колонне. И за ночную прогулку Николасу – как старшему и наиболее разумному – досталось от мастера Грегори, чьим заботам вверяли обычно девочку.
Почему-то с тех пор иначе как ёжиком мастер Грегори Элли не называл.


– Ё-о-о-о-ож! – заорал в темноту Николас.
Темнота откликнулась шорохами, как в ту далёкую ночь, проведённую на лежбище лососей. Словно для полноты картины наползал промозглый туман, сжирающий все звуки, образы и запахи вокруг.
– Ё-о-о-ож!
Почему-то хотелось услышать в ответ звонкое: «лошадка!»
– О-о-о, – откликнулись где-то совсем близко от костра.
Ваш вывалился из темноты, как из бочки с дёгтем.
– Здесь я, – отрапортовал он. Почесал нос и вдруг спросил: – А почему ёж?
«Из-за Элли», – хотел сказать Николас. Они с Вашем были чем-то похожи. Не только внешне.
«Из-за тумана и в порядке общего бреда», – мог бы оправдаться он.
– Потому что этот твой ирокез на метёлку похож, – буркнул Николас. – Вот такую, с ножками.
И почему-то, затушив окурок о подвернувшийся камень, принялся рисовать ежа – чёрточками, пальцем на песке, как делала одна девочка в его далёком прошлом. И было очень хорошо, что Ваш Паникёр только серьёзно кивнул, глядя на кривой рисунок, похожий на гибрид кошки и половой щётки, и не стал смеяться.